Средняя Ахтуба – это сердце нашего Среднеахтубинского района. Районный центр находится не так далеко от нашего поселка Куйбышева. Нас разделяют только берега реки Ахтубы. Мы часто бываем в Средней Ахтубе, любим погулять по ее улочкам, посмотреть на старинные купеческие дома, посидеть в парке. Многие жители пойменных поселков имеют свои корни из Средней Ахтубы. Ведь пойму стали заселять относительно не так давно - во времена коллективизации (а до этого единственным населенным пунктом поймы был только хутор Букатин).

Наше путешествие по Средней Ахтубе мы хотим начать с краткого экскурса в историю. Согласно, исторических документов село Сердне-Ахтубинское было основано в 1756 - 1758 годы. Так же из архивных документов видно, что первопоселенцами здесь, были бродяги, беглые и ссыльные, которые по воззванию начальства определялись для обработки шелку на казенный шелковичный завод, построенный еще при Петре Великом в 1720 году. В 1773 году по распоряжению правительства из внутренних губерний сюда были переведены казенные крестьяне, для поддержания и усиления шелковичного промысла. Новые поселенцы, тем не менее, потихоньку, полегоньку обживались на чужой далёкой земле. Это уже были люди более или менее добропорядочные, ладящие с законом и чтящие традиции. Именно их силами и была построена первая церковь в селе. И уже в 1775 году в селе появляется первая часовня, которая просуществовала чуть более 20 лет. После чего был построен Покровский храм, вокруг которого и разрасталось село. Село Среднеахтубинское стало одним из богатейших сел на реке Ахтубе. В 1914 году здесь имелось 2 церкви, 2 школы, амбулатория, магазины, торговые лавки. Регулярно проводились ярмарки. Зажиточные крестьяне и купцы имели хорошие дома. Некоторые из них сохранились и до настоящего времени.В 1928 году село переименовали в рабочий посёлок Средняя Ахтуба. Он стал центром образованного в это же время Среднеахтубинского района. 

Стела на въезде

На въезде в поселок Средняя Ахтуба гостей встречает как бы взмывающий в небо самолет Л-29. Это самолет на въезде поселокпамятный знак - Самолёт Л-29. Выпущенная в Чехии, в 70-х годах двадцатого века, учебно-тренировочная машина более 20 лет эксплуатировалась на Среднеахтубинском аэродроме ДОСААФ. На этой «железной птице» учились покорять небесную высь многие из тех, кто сегодня входит в ряды воздушных ассов страны. Стела, призвана напомнить среднеахтубинцам и рассказать гостям района о славных летных традициях нашего края, об аэродроме, на котором за более чем 30 лет были воспитаны многие мастера и чемпионы «воздушных» видов спорта.

Аэродром

Через дорогу от стелы с учебным самолетом располагается аэродром. Мы нашли одно из самых старых упоминаний об этом аэродроме, в котором говорилось, что здесь 23 февраля 1919 года был совершен первый в Советской России показательный прыжок из корзины баллона с парашютом с высоты 850 м парашютистом Эдельштейном.

Но, пожалуй, главную свою роль аэродром сыграл во время Сталинградской битвы – став воздушными воротами Сталинграда.

Во время ВОВ аэродром в р.п. Средняя Ахтуба считался довольно-таки крупным, на нем базировалось до семи авиационных полков - истребительные, штурмовые, бомбардировочные. И это не спроста. Удобные климатические условия и особенности поверхности позволяют возникнуть очень мощной термической погоде. Аэродром находится практически в степи, где температура воздуха поднимается до 50 градусов. Низкая влажность обеспечивает высокую облачную базу. Высота облаков иногда достигает 4 км. Очень удобно для лётчиков. Это сейчас современные авиаторы жалуются на не твёрдый грунт нашего аэродрома. А тогда были другие времена и другие самолёты. Как говорили в начале ΧΧ века – крылья были из фанеры, люди – из стали, и каждый Понтий мечтал быть пилотом. Удобен аэродром был и тем, что рядом проходила железная дорога и сеть удобных грунтовок, и река, через которую имелся в этом месте мост. А также это был самый ближайший аэродром к центральному складу и штабу фронта. Боевые самолеты уходили в небо из Средней Ахтубы ежедневно, возвращались на аэродром не все, а если возвращались - часто с мертвыми стрелками-радистами, меньше летчиков защищенные броней. Из Средней Ахтубы взлетал командир 16-го гвардейского истребительного полка Александр Покрышкин, тогда еще не трижды, и даже не единожды Герой Советского Союза, но слава о летчиках-гвардейцах и о самом асе уже тогда шла. Также со Среднеахтубинского аэродрома отправляли в глубокий тыл врага разведчиков и партизан.  Здесь же осуществлялась и дозаправка самолётов перевозивших важных чинов. Водитель заправщика БЗ-35 Василий Семёнович Климов позже вспоминал: «Однажды, зимой, сидел на аэродроме и принимал пищу: в котелке – первое, в крышке – каша. И вдруг вижу – Жуков. Я поставил котелок на снег и встал руки по швам. Георгий Константинович (первый заместитель Наркома обороны, заместитель Верховного Главнокомандующего, координировал действия фронтов под Сталинградом) посмотрел на меня и сказал: «Боец, не дело – каша остывает. Продолжайте». Но доесть кашу Климову в тот день не довелось, командир приказал Василию Семёновичу подогнать свой заправщик к «Дугласу» Жукова Г.К. и заправить полный бак. Побывал на среднеахтубинском аэродроме во время войны и будущий ген.сек., а тогда член военного совета фронта Хрущёв Н.С. В один из декабрьских дней 1942-го лётчицы 586-го ИАП Галя Бурдина, Ира Олькова и Рая Беляева получили задание встретить «Ли-2» с Хрущёвым Н.С. на борту и сопроводить его от линии фронта до Средней Ахтубы. Беляева рассказывала позже об этом полете, так: «Туман сопровождал нас до самой Ахтубы. Видимость плохая. «Ли-2» летел, чуть не касаясь макушек деревьев. Мы шли вплотную, чтобы не потерять его из виду. Полет был очень напряженным. На место прибыли точно». Никите Сергеевичу по делам надо было посетить лагерь военнопленных, и он пригласил в награду за тяжёлый перелёт девушек посмотреть на живых, настоящих «фрицев». Лётчицы согласились и увидели лагерь, обнесенный изгородью, во дворе большие землянки, топились печи, у кухни очередь. Потом девушек сфотографировали вместе с Н. С. Хрущевым. Но в обратный путь пришлось лететь не скоро: туман еще больше сгустился. Погода явно была нелётной. За отличное сопровождение товарищ Хрущев объявил летчицам благодарность

.

Отважные лётчицы.

Женщины на среднеахтубинском аэродроме времён ВОВ – это целая история. Чудеса храбрости и находчивости показывал женский авиаполк. Девушки взлетали по ночам, выходили на вражеские позиции на бреющем полете и наносили ощутимый урон врагу. Но по началу обстрелянные в боях летчики-мужчины с недоверием поглядывали на своих коллег женского пола. Порой асы даже подкалывали дам: «Вы не ошиблись, девушки? Здесь ведь не Алма-Ата!» или «Не хотел бы я встретить «мессера», имея в паре такое небесное создание!». Но дамы с первых же вылетов открыли боевой счёт и показали высокое мастерство в воздухе. Один весельчак, младший лейтенант, удивившись такому, даже одобряюще пошутил в отношении одной лётчицы: «Классно дралась! Даже Катей тебя не назовёшь, неудобно. Будешь у нас теперь Володька!». В небе недалеко от аэродрома в воздушном бою одна из девушек-лётчиц подбила прославленного немецкого аса. Немец выпрыгнул из горящего самолёта с парашютом и попал в плен. На допросе он, поглядывая на свои кресты и медали, вопрошал: «Кто этот отважный русский лётчик, сразивший мой неуловимый «мессершмитт»? Кто поставил крест на моей выдающейся карьере?». И немецкому асу показали лётчицу сбившую его. «Эта девчонка? Вы издеваетесь? Этого не может быть!», - немец просто не мог поверить в это.  «Да, Да! Это ваш недавний соперник», — спокойно отвечал переводчик. «Вы специально унижаете меня. Это нелепость. Я требую доказательств», - кричал оскорбленный ас. Тогда девушка-лётчица через переводчика рассказала немцу, известные только им двоим, детали воздушного поединка. Фашист понял: его не обманывают. Он с уважением посмотрел на юную русскую лётчицу и молча опустил голову. Этой лётчице Лилии Литвяк не удалось дожить до конца войны, так же как и командиру звена 586 ИАП Клаве Нечаевой, в честь которой в нашем посёлке названа улица, погибла в небе Сталинграда и Катя Буданова, которую шутник-лейтенант уважительно прозвал Володькой.

Хрупкие механики.

Но женщины не только летали, но и обслуживали крылатые машины. Уход за самолётами требовал также неимоверных усилий, с которыми девушки вполне справлялись. Так механик самолёта Софья Осипова вспоминала: «С аэродрома в Средней Ахтубе постоянно одна за другой устремлялись в небо машины. День проходил в напряженной работе, а поздними вечерами, хорошо прогрев машины и укутав их, как младенцев, ватными чехлами, уставшие, мы возвращались домой». Жили девушки в двух километрах от аэродрома. Конец осени, уже подмёрзла земля. И вот накануне 7 ноября в три часа ночи старший лейтенант Санинский, техник звена, поднял дам по тревоге. А им хотелось спать: ведь тогда на сон отводилось каких-то три-четыре часа. «Вставайте! На улице мороз: могут замерзнуть машины!» - коротко и ясно Санинский объяснил задачу. Девушки быстро оделись и выскочили на улицу. Резкий холодный ветер бил в лицо, сбивал с ног. Идти можно было, только низко пригнувшись. На аэродроме было совершено темно, чехлы самолётов развязывали на ощупь. Попытались запустить моторы, не получилось, они остыли. Необходимо было слить воду из радиаторов, потому что если она замерзнет, то неминуемо лопнут тонкие стенки радиаторных «сот», и машины выйдут из строя. Шаг за шагом по ледяной корке пробирались девушки к капотам, чтобы открыть верхнюю пробку на водяном бачке. А ветер срывал их с фюзеляжа. Действовать надо было быстро: ведь открытая машина стынет быстрее. Наконец-то бак открыт - воду спустили. Подъезжает водозаправщик. Струи горячей воды, подхваченные ветром, льются на руки, брызгают в лицо, заливают одежду. Одна из девушек лежит под радиатором и пробует воду - лить надо, пока не пойдет горячая вода. Под машиной образовалась большая лужа. Радиатор заполнен, подключают автостартер и Санинский сам садится в кабину. Со свистом раскручивается винт – мотор ожил. Машина спасена, а девушки покрылись белой плёнкой льда. Зачехлили самолёт и побежали дальше помогать товарищам. К рассвету закончилась борьба за последнюю машину, которая никак не хотела запускаться. Комбинезоны девушек-механиков покрылись коркой льда, а руки были содраны в кровь. Но, тем не менее, они были довольны: ни одной замороженной машины, ни одного потекшего радиатора. Утром ветер стих, к самолётам подбежали лётчики, получившие боевое задание по прикрытию железнодорожного узла. Мгновения и они красиво как птицы взмыли в воздух. А девушки-механики ещё полтора часа приводили стоянку и себя в порядок. А ведь впереди им предстоял длинный, полный напряженной работы день.

Рыцари неба без страха и упрёка.

Военные лётчики во время войны являлись настоящими звёздами привлекавшими к себе внимание прессы и всей страны. Асы представлялись благородными рыцарями без страха и упрёка, а их успехи вдохновляли на борьбу тех, кто сражался на земле. Со Среднеахтубинского аэродрома взлетало много таких пилотов, достижения которых позже стали легендарными и известными на всю страну. Одним из самых успешных полков базировавшихся на нашем аэродроме был 16-й Гвардейский истребительный авиационный полк (ГИАП), возглавляемый выдающимся лётчиком Александром Покрышкиным и имевший на фоне других полков минимальное количество потерь и самую высокую результативность. 16-й Гвардейский отлично себя показал в Сталинградском небе в ходе боёв с первоклассными «экспертами» Германа Геринга (Геринг возглавлял «Люфтваффе» - воздушные силы Германии). Вильгельм Криниус – лучший по результативности немецкий ас истребительного соединения JG-53 «Ас Пик» того периода, одержавший в воздухе 114 побед, так вспоминал встречи в небе Сталинграда с ребятами из 16-го ГИАП: «Нас атакуют русские истребители. Схватка проходила долго, как проходила не помню. Помню потом: смотрю на землю и не могу сориентироваться, хоть с парашюта прыгай. Этот вылет мне запомнился. Другие лётчики чувствовали себя не лучше». Не менее известен в войну был 709-й полк лёгких ночных бомбардировщиков, также базировавшийся на аэродроме в Средней Ахтубе. Лётчики этого полка точно «клали» бомбы на фашистские танки в посадках, обрамлявших сталинградский Центральный аэродром; бомбили войска в поселке тракторного завода, артиллерийские позиции, и наблюдательные пункты на Мамаевом кургане, господствующей высоте города, в районе завода «Красный Октябрь». Много ночей сбрасывали смертоносный груз на войска фашистов, прорвавшиеся к заводу «Баррикады». Выполняя задачу по срыву железнодорожных перевозок противника, они бомбили эшелоны на станциях Гумрак, Басаргино, Карповская, Криволузгинская, на перегонах, в депо, тупиках. А, однажды сбросив зажигательные бомбы на станцию Криволузгинская, пилоты 709-го неожиданно обнаружили бронепоезд. Бомбить уже было нечем. Снизившись до пятидесяти метров, они начали носиться над целью, обстреливать ее из пулемета и освещать ракетами. И расчет оправдался: сверху повисла светящая бомба - цель увидел другой экипаж. 

Полк бесстрашных.

В конце сентября 1942-го из Новоникольского на аэродром в Среднюю Ахтубу перебазировался 709-й полк лёгких ночных бомбардировщиков под командованием майора Хороших. Цель была снабжение продовольствием и боеприпасами изолированных друг от друга участков обороны Сталинграда. По обычным дорогам к ним уже не проедешь, их контролируют немцы. По Волге невозможно - она под обстрелом артиллерии и ударами авиации. На транспортных самолетах проблему не решишь. Днем их посбивают вражеские истребители, а ночью — зенитки. На бомбардировщиках тоже ничего не сделаешь. Для сброса мешков у них велика скорость. И оставалась надежда только на лёгкие ночные бомбардировщики. Транспортировка мешков с продовольствием и боеприпасами дело не новое для 709-го полка ЛНБ. Недалеко от аэродрома находился центральный армейский склад, с которого привозили мешки похожие на огромные бочки, длиной - два метра. Груз очень тяжелый и плохо обтекаемый. Для жесткости каждый мешок охватили дубовыми досками и железными поясами. У самолётов их подвешивали за бомбодержатели.  Первыми со спасительным грузом для защитников Сталинграда со Среднеахтубинского аэродрома взлетели Бушуев и Константинов. Так в полку повелось: везде, где трудно, - там Бушуев и Константинов. Штурман проверил крепление мешков, летчик опробовал мотор, и машина пошла на взлет. Летели над узкой песчаной полосой, между водой и высоким обрывистым берегом. Приближался берег. Уже видна высокая насыпь железной дороги, идущей по берегу. За насыпью начинаются пожары. Горел город. Клубы дыма закрывали дорогу. Сквозь их мглу вспыхивали взрывы снарядов. Лучи прожекторов лихорадочно обшаривают темное небо. Точка сбрасывания груза все ближе и ближе. И вдруг сердце пилота обожгла мысль: «Упадут ли мешки куда нужно? Вдруг упадут к фашистам?». Бомбометание для Константинова конечно дело привычное - он уже давно так стал чувствовать траекторию падения авиабомбы, что мог, соразмеряя высоту и скорость полета, положить бомбу рядом с движущейся по дороге автомашиной. А однажды Константинов даже поразил машину прямым попаданием. Но сейчас под крылом самолета висели не авиабомбы, а мешки - неуклюжие, плохо обтекаемые, снабженные парашютами. Траектория их полета зависит от направления и скорости ветра. Направление ветра, разумеется, можно определить по дыму, но от множества городских пожаров возникло огромное количество воздушных потоков. И их хаотическое движение не совпадает с направлением расчетного ветра. «Что делать? Развернуться и зайти снова? Но если фашисты откроют огонь, с таким грузом маневрировать будет трудно, почти невозможно» - Константинов быстро анализировал ситуацию. И тут же пилот пришёл к решению: «Не с четырехсот метров будем бросать, а с двухсот». Свистит ветер. Высота падает. Уже двести метров и бомбардировщик  освобождается от тяжести груза и становится легким и послушным. А внизу две белые шапочки-купола падают у самой насыпи, там, где и положено.  Задание блестяще выполнено и самолёт бросается в сторону от несущихся к фюзеляжу огненных трасс. Прижимается к земле - ведь пролетали над своими войсками, и чем ниже идет самолет, тем труднее в него попасть из дальней границы плацдарма. Развернувшись влево, снизились к самой воде и понеслись вдоль берега, прикрываясь им, как стеной. А уже вечером в штабной землянке авиаторы делились впечатлениями и опытом. «Пробоины есть?» - спросил майор Хороших. «А как их миновать, если огонь противника плотен до предела» - ответил Бушуев. Несколько месяцев таким образом 709-й полк снабжал боеприпасами, медикаментами и продуктами питания плацдармы 62-й армии, бойцы которой зарылись в землю, не пропуская немцев ни на шаг вперёд.  А уже 22 ноября 1942 года в полку прошёл митинг. На нём «За образцовое выполнение заданий командования, за проявленное при этом мужество и героизм личного состава» полку присвоили звание гвардейского. Приказ подписал народный комиссар обороны. И с этого момента полк стал именоваться не 709-м, а 25-м гвардейским. Спустя 20 лет после Сталинградской битвы ветераны 25-го гвардейского полка получили письмо от члена Военного совета - начальника политуправления Белорусского военного округа генерал-лейтенанта Владимира Александровича Грекова. В письме было следующее: «Вы, вероятно, помните, в октябре - ноябре 1942 года, севернее тракторного завода, в районе поселков Спартановка и Рынок, в полуокружении дралась часть сил 62-й армии. В Орловке до начала октября сражалась 115-я отдельная стрелковая бригада. С выходом немцев на тракторный завод 15 октября 1942 года остатки этой бригады влились в группу войск под командованием полковника С. Ф. Горохова (124-я и 149-я бригады, которые бессменно до конца сражения удерживали поселки Спартановка и Рынок). Группа Горохова выжила, устояла, не допустила немцев к Волге в значительной степени благодаря самоотверженной боевой работе и транспортировке грузов летным составом вашего полка бесстрашных». А сами ветераны, вспоминая те времена, говорили: «Мешки – это не операция, это эпопея!».

Небесные охотники.

Взлетали с аэродрома в Средней Ахтубе и настоящие воздушные следопыты. Самые опытные и рисковые авиаторы – разведчики. Одним из таких был Степан Романович Дудник, по праву считавшийся одним из лучших разведчиков. Свой боевой счёт Степан Романович открыл в первое военное утро 22 июня 1941 г., когда бомбил фашистов у переправы полноводного Буга. Был в составе девятки скоростных бомбардировщиков. В том же полете встретился с группой мессершмиттов Ме-109. При заходе на посадку был атакован и ранен. Но приземлился благополучно, самолёт остался цел. Выйдя из госпиталя, воевал на У-2. Но вскоре его перевели в 709-й полк. В новом полку Дудник проявил себя смелым, тактически грамотным лётчиком и через некоторое время возглавил эскадрилью. А после того как на самолёт Степана Романовича установили дополнительный бензиновый бак, он стал больше жить в небе, чем на земле. Взлетая со Среднеахтубинского аэродрома, он отправлялся на поиски фашистских аэродромов, эшелонов с живой силой и техникой, мотоколонн. В какие переделки при этом он только ни попадал! Однажды под Сталинградом Дудник чуть было не попал к фашистам в руки. С одним из авиационных полков была потеряна связь. Сверху поступил приказ разыскать полк. На разведку полетел Дудник, а с ним вместо штурмана офицер штаба воздушной армии. Прибыли на аэродром, а полка там нет. Самолёты ранее поднялись в воздух по тревоге и улетели в безопасное место. Их просто вывели из-под удара, так как в направлении этого аэродрома двигалась группа фашистских бомбардировщиков, с целью разбомбить наши крылатые машины на земле. Но Дудник этого не знал  и приземлился на аэродром. И тут в небе появились фашистские самолеты, засвистели бомбы. Час от часу было не легче. Спереди загудели наступающие немецкие танки. Дудник в спешном порядке стал запускать мотор своего самолёта, а тот ни в какую. Казалось бы, осталось одно  бросить самолет и бежать. Но Дудник был не из тех людей, кто так просто сдаётся. В последний момент заработал мотор и самолёт взлетел. Не менее отчаянным разведчиком, чем Дудник был и заместитель командира эскадрильи Саша Халипский. Как и его командир, Степан Дудник, Саша много летал на разведку, добывал данные для штаба фронта. «В меру уравновешенный, в меру отчаянный летчик, постоянно готовый к бою» - так характеризовали товарищи Халипского. Часто парень понимал, что каждый его боевой вылет – это аудиенция со смертью. Но жизнь ему всегда спасало спокойствие и умение владеть собой в самых трудных ситуациях. Однажды в полк спустили  задачу уточнить линию фронта южнее Сталинграда, а точнее, местонахождение передовых отрядов танковой группы противника, идущей на помощь окруженным фашистам. На разведку вылетели пилот Халипский и штурман Иван Лукьянов. Тот день выдался пасмурным, высота облачности была двести метров. Разведчики пересекли линию фронта, углубились и  прочесали территорию противника. К своему удивлению ничего подозрительного не заметили. Вернулись, назад к линии фронта и стали кружить над своими войсками. Хотели отдохнуть от огня противника и подумать, что делать дальше. И вдруг видят сигналы с земли: «Туда не летайте, собьют!». А согласно последним данным, там была своя территория. И тут пилота и штурмана осенило: «А не там ли фашистские танки прячутся?». И не ошиблись, именно там, куда не советовали летать, в ложбине, крылатые разведчики и нашли скопление вражеской техники. Приземлившись в расположении нашей танковой бригады, Халипский и Лукьянов доложили результаты разведки. И благодаря этой информации, незамедлительно были приняты меры, и танки не смогли прорваться на помощь окружённым фашистам.

Секретные агенты.

Во время Сталинградской битвы среднеахтубинский аэродром был и тем местом, откуда в глубокий тыл врага забрасывали самых настоящих разведчиков, диверсантов и партизан. Порой их провожали на задания засекреченные генералы «невидимых» фронтов, приезжавшие на аэродром на шикарных чёрных авто, как в настоящих шпионских фильмах. Так с нашего аэродрома забросили на территорию противника даже одного из основателей «Молодой гвардии» - Василия Левашова. Именно Василий в оккупированном Краснодоне свёл уже действующую группу бывшего хулигана Сергея Тюленева с Олегом Кошевым, Жорой Аратюнянцем, Иваном Земнуховым и обстрелянным партизаном Третьякевичем. А началось всё с того, что в начале войны Василий Левашов и его двоюродный брат Сергей учились в одной школе и даже сидели за одной партой. В этой же школе им. Горького обучался и любознательный, заводной 9-классник Олег Кошевой. Однажды после звонка с последнего урока комсорг класса Люся попросила братьев задержаться: «На завтра вас вызывают в райком комсомола». В райкоме ребятам сказали, что их отправляют на спец. курсы и дали три дня на сборы. Что за курсы не объяснили, но дали понять, что язык надо держать за зубами. В поезде выяснилось, что вместе с братьями Левашовами из Краснодона отправили ещё 5 школьников, в том числе и их одноклассника Володю Загоруйко. Ребят доставили в Ворошиловград, где проходили обучение и формировались специальные группы диверсантов для отправки в тыл противника. Василия и Сергея обучали на радистов. После прохождение ускоренного курса ребят перевезли в Воронеж, где находилась база по переброске за линию фронта диверсантов. В Воронеже братья Левашовы ужасно обрадовались, встретив там своего земляка Виктора Третьякевича (в скором будущем один из основателей «Молодой Гвардии» и её активный участник). Расставаясь с Виктором Василий и не догадывался, что скоро снова с ним встретится, но уже при других обстоятельствах. А тем временем в конце лета 1942-го в Воронеж, в гостиницу «Центральная», где находился штаб базы по переброске за линию фронта диверсионных команд поступило распоряжение от начальника штаба партизанских отрядов на Украине генерала Строкача Т. А.: «Всем специальным группам, ожидающим отправки на задания, перебазироваться в Среднюю Ахтубу». И уже в начале августа штаб партизанских отрядов и база, занимавшаяся переброской партизан за линию фронта переехали в Среднюю Ахтубу. Забрасывали молодых людей в глубокий тыл врага преимущественно с самолётов «Ли-2», которые взлетали со Среднеахтубинского аэродрома. В нашем посёлке Левашовы ждали своей очереди отправится на задание. Они уже получили необходимые вещи и продовольствие, подогнали парашюты. Осталось только сесть в самолет и лететь. А в ожидании этого момента, который никак не наступал братья целыми днями гуляли по улочкам Ахтубы.  И вот как-то придя с прогулки, ребята увидели, что во дворе дома, где проживала их группа, стояла грузовая машина. В неё было уже загружено всё снаряжение. Грузовик быстро доставил на аэродром груз и диверсионный отряд из 10 человек. Будущие партизаны выстроились у самолета. «Стоять тяжело: на каждом по два парашюта, оружие, боеприпасы, запас продовольствия. Ноги едва выдерживают. У нас с Сергеем на груди вместо запасных парашютов - радиостанция, смонтированная в двух упаковках. Все готово к посадке. Стоим, ждем команды. – вспоминает Василий Иванович. - Но вот к самолету подъехал черный легковой автомобиль. Из машины вышли двое. Проводить нас приехал начальник штаба партизанских отрядов на Украине генерал Т. А. Строкач, а с ним его адъютант Николай Русанов». Тимофей Амвросиевич Строкач пожал каждому руку и сказал напутственные слова. Члены спец. группы поднялись в самолет ЛИ-2, и уселись на сиденья вдоль борта. Уже почти стемнело, когда самолет оторвался от земли. Машина развернулась на запад и стремительно стала набирать высоту. А слева от борта в темноте ночи разливалось море огня - горел Сталинград. Примерно через час, набрав трехкилометровую высоту, самолет перелетел линию фронта. Выбросили группу на востоке Украины. После нескольких диверсионных операций в районе г.Луганска и г.Славянска спецы пробрались под видом мирных жителей в Краснодон, где перешли на легальное положение. Там же они сотрудничали с местными партизанами, курировали подпольщиков и знаменитую «Молодую гвардию». Василий Иванович Левашов активный участник «Молодой гвардии» и член её штаба после войны стал офицером Советского Военно-Морского Флота и дослужился до капитана I ранга. Написал три книги о «Молодой гвардии»: «Мои друзья молодогвардейцы», «О моих друзьях молодогвардейцах» и «Мой друг – мой брат», которые были опубликованы в 1970 г. в журнале «Звезда». И во всех этих книгах упоминается наш родной посёлок и аэродром.

Прощай, аэродром!

В Средней Ахтубе авиационные полки базировалась до тех пор, пока не определился исход Сталинградской битвы. Далее была переброска на Южный фронт, в Ростов-на-Дону. Самолеты перебрасывались просто – по небу своим ходом. А вся служба аэродромного обслуживания – механики, техники, заправщики, охрана две недели шли по большой дуге, через Сальские степи к Ростову. Сейчас 64 года спустя трудно себе представить, что здесь располагалось 7 авиационных полков, что ежедневно днём и ночью отсюда взмывали в небо на задание крылатые машины. А каких только аппаратов не видел аэродром и истребители, штурмовики, пикирующие бомбардировщики, лёгкие ночные бомбардировщики, пассажирские самолёты и как советские, так и американские. Так трудно поверить в то, что когда-то здесь жизнь била ключом – суетился персонал, часовые заступали на дежурство, гудели двигатели, одни экипажи взлетали, другие шли на посадку, туда-сюда сновали полуторки и легковые машины, приезжали генералы, члены военного совета, дымила полевая кухня. Сейчас когда над полынной гладью скромного аэродрома, в высоком небе видишь одинокие мирно парящие дельтапланы и парапланы, совсем не легко поверить в то, что во время войны это был очень крупный аэродром нашей страны. Но именно таким большим и кипучим он остался навечно в сознании многих ветеранов, сталинских ястребов, асов второй мировой. Таким же он остался и в памяти среднеахтубинцев современников войны. А самое яркое впечатление у жителей Ахтубы тех годов осталось об отважных девушках-лётчицах. Ведь женщина в небе, а особенно на боевой машине это уже подвиг. А ныне нам о великом и боевом прошлом нашего аэродрома напоминают могилы военных лётчиков – крылатых героев не дотянувших до конца войны.

Место смерти Героя Советского Союза Рубена Ибаррури

Двигаясь по ул.Партизанской мы попадаем в центр поселка.

С героическим прошлом связано и старинное здание в центре поселка – ранее это было земская управа, после революции народный дом, во время Сталинградской битвы – здесь был госпиталь, в мирное время – кинотеатр, и ныне после капитального преобразования – здание финуправления. А среднеахтубинцам это здание больше известно как место смерти Рубена Ибаррури.

В две шеренги выстроились надгробные плиты вдоль братской могилы возле парка в Средней Ахтубе. На этих плитах высечены фамилии воинов, погибших в госпиталях поселка. А рядом на здании нынешнего Финуправления висит памятная табличка с фамилией Героя Советского Союза, воина-интернационалиста, гвардии капитана Рубена Руиса Ибаррури, участника революционных событий в Испании и просто 22-летнего смуглого парня, сына лидера антифашисткого движения Долорес Ибаррури. Это пожалуй, самый известный испанец Советского Союза, который увидел свой последний рассвет именно в Средней Ахтубе в 6 часов 15 минут 3 сентября 1942 года. Здесь же он и был похоронен до приезда матери.

Родился Рубен в 1920 году в Солнечной Испании. С детства парнишке запали в душу слова матери, ставшие его жизненым кредо: «Лучше смерть стоя, чем жизнь на коленях!». А через некоторое время юному Рубену и самому пришлось выкрикивать с оружием в руках на баррикадах революционного Мадрида: «Но пассаран! Фашисты не пройдут!». В 18 лет Рубен Ибаррури покинул Испанию, даже не подозревая, что навсегда. Его новой родина стала гостеприимная Советская Россия. Здесь парень поступил в военное училище, которое он окончил в 1940 г. А через год оказался на фронте, где талантливо демонстрировал свои навыки и умения бесстрашного и самоотверженнаго воина. В начале июля 1941 года особого упорства и напряженности достигли сражения на витебском и оршанском направлениях, где наступали танковые группы Гота и Гудериана. Здесь отважный пулеметчик Ибаррури со своими людьми, доводил противника до бешенства. В официальном отчете того времени значится: «Отличился пулеметный взвод 175-го мотострелкового полка под командованием лейтенанта Рубена Ибаррури. Когда гитлеровцы уничтожили все пулеметы, он с группой пулеметчиков стал забрасывать немецкие танки гранатами. За мужество в бою отважный лейтенант был награжден орденом Красного Знамени». Пулеметная рота 35-й гвардейской дивизии под командованием лейтенанта Рубена Руиса Ибаррури получила приказ остановить движение противника, рвавшегося к Сталинграду на участке Самофаловка – Котлубань. С марша вступили в жестокий бой. Пять раз фашисты бросались в атаку и были вынуждены отходить, оставляя на поле боя убитых и раненых. Погиб командир батальона. Лейтенант Ибаррури принял на себя командование головным отрядом. И стрелки-гвардейцы вошли во Власовку. Там лежали десятки трупов немецких солдат, так и не дошедших до Сталинграда, валялись груды оружия – пулеметы, противотанковые пушки, минометы, винтовки. Но бой еще не окончился. Он продолжился с удвоенной силой. Противник бросал в сражение все новые и новые отряды. Нужно было выстоять, выдержать любой ценой. Вдруг гвардейцы увидели, что Рубен упал. Его окрававленное тело товарищи вынесли с поля боя. В поселке Бабаевка молодой хирург М.И.Зайцева принимала раненых одного за другим. Поток был большим. Среди них Мария Ивановна увидела темноволосого смуглого юношу. «Санитары внесли в операционную тяжелоранненого, который лежал на носилках лицом вниз, - вспоминала Зайцева. – Мы осмотрели его вместе с медицинской сестрой Полиной Васильевной Чудиной, и я стала заполнять медицинскую карточку. Раненый был в сознании. Надо сказать, что он вел себя мужественно. Говорил с небольшим акцентом. Назвался: Рубен Ибаррури. Когда спросили его об адресе, он сказал так: «О моем ранении сообщите в Москву, Комитерн, Димитрову». В операционной выяснилось, что у Рубена обширное ранение в области нижних грудных позвонков с повреждением спинного мозга. После операции было решено перевезти Рубена на левый берег Волги. В Средней Ахтубе в госпитале он сразу почувствовал себя лучше. Местная медсестра Галя Ганьшина отдала Рубену свою кровь. У Рубена дыхание стало ровное, взор прояснился. Несколько дней рядом с Ибаррури была медицинская сестра Зоя Васильевна Яницкая. Она вспоминала позже: «Ноги у Рубена были парализованы. Говорить ему разрешали немного. Но в эти минуты мы разговаривали о фронтах, о боях. Рубен часто повторял, что снова уйдет на фронт после госпиталя». 3 сентября 1942 года Рубен почувствовал облегчение попросил что-нибудь выпить и поесть, а потом тихо ушел из жизни. Посмертно Рубену было присвоено звание Героя Советского Союза.

Долорес Ибаррури приезжала после войны в Среднюю Ахтубу и попросила перезахоронить сына в Волгограде, куда ей было бы более удобно приезжать. Воля матери Героя Советского Союза была выполнена.

 Каменный центр Средней Ахтубы

Представляют историческую ценность сохранившиеся до наших дней 12 зданий – памятников архитектуры 19 века в центре поселка. Средняя Ахтуба тех времен село в основном построенное из дерева. Но в конце 19 начале 20 века поселок стал украшаться рядом каменных зданий – оригинальных, добротных, впечатляющих отделкой. Церковь стояла возле базарной площади. Впереди было волостного управление. Рядом дома купцов Крипакова, Гарыкина, лавка купца Брейкина. Таким образом весь центр Средней Ахтубы был застроен двухэтажными купеческими домами из красного кирпича. А  высокую колокольню Троицкого храма хорошо было видно из Царицына. К сожалению, некоторые из старинных купеческих домов после проводимых собственниками ремонтных работ, потеряли свой первозданный вид. К сожалению, до наших дней не сохранился существовавший здесь же в центре поселка каменный храм. Церковь была разрушена в 30-е годы 20 века, а дома служат жителям поселка и поныне. В доме купца Гарыкина – поликлиника, в доме его детей – районный историко-краеведческий музей, в доме Крипакова – Детско-Юношеский Центр. О красоте было храма свидетельствую многочисленные старые фотографии. В отличие от другой старой Покровской церкви, построенной в 1802 году – Троицкий храм был каменным. Архитектором про проекту которого был построен храм являлся саратовский архитектор Салько Алексей Маркович. А. М. Салько был большим знатоком старорусского зодчества и незаурядным мастером в церковном строительстве,  а так же его перу принадлежит такое техническое сочинение как «Руководство к устройству церквей». Не смотря, на что Алексей Михайлович являлся городским архитектором Саратова, его бурная деятельность захватывала и уездные города и деревни, где по его замыслам возведено множество церквей — каменных и деревянных. (В связи с этим в одном из номеров “Саратовского дневника” за 1902 год упоминается, что городской архитектор “мотается по губернии, проводя в Саратове два дня в неделю&rdquo. По такому же проекту позже была построена церковь Михаила Архангела в Ерзовке сохранившаяся до наших дней, которая является близнецом разрушенной Троицкой.

Троицкая церковь, была одной из крупнейших в округе за исключением царицынских храмов, была построена на средства купца Гарыкина, а подрядчиком выступал его друг Ф. Крипаков. Крипаков изначально пытался заниматься купеческими делами, по примеру своего друга Гарыкина, но по данному направлению в Средней Ахтубе была достаточно сильная конкуренция, что привело его практически к банкротству. Неприятная ситуация с продажами потребовала от Крипакова изменить направление деятельности и перейти на ниву подрядных работ. Здесь с помощью Гарыкина он сумел раскрыть свои таланты и в дальнейшем самостоятельно стал одним из преуспевающих застройщиков в уезде. В благодарность за помощь и в знак дружбы Крипаков построил для Гарыкина самый красивый дом в округе. Сам же Гарыкин широко вел меценатскую деятельность и помогал развивать бизнес односельчанам.

Прихожане, подходя к церкви, крестились и на нее, и на дом строителя храма Крипакова (ныне здание поликлиники).

Во воспоминаниям жителей строили Троицкий храм всем миром. Жители из Займища, Средней Ахтубы, степи приносили яйца, квас, и всё это шло на возведение будущей церкви. Для строительства использовали красный кирпич. «Строили только летом, чтобы стены были крепче, а работа добротней, - вспоминает Татьяна Ефтеевна Юдина. Строителей кормили жители». Алексей Алексеевич Юдин, являющийся внуком первого советского руководителя района, рассказывал, что в детстве ходил со своей бабушкой в Троицкую церковь. При этом вспомнил такую историю о том как вешали колокола на Троицкий храм. Построили храм и колокольню. А колоколов не было. И вот на ярмарке у купцов селяне стали спрашивать, где можно приобрести колокола. На ярмарке узнали, что колокола можно купить в Самаре у колокольных дел мастера Гусейнова. – А как же мы его найдем? – спросили селяне. – А вы придите в Самаре на базар и там спросите Гусейнова, его там каждая собака знает. В Самаре среднеахтубинцы нашли Гусейнова. Он отлил отличные колокола, которые привезли в село Среднеахтубинское. Гусейнов собрал артель из местных мужиков, соорудили на базарной площади помосты для колоколов и стали их вешать. На это действие собралось поглазеть все село. Надо же такое событие. И вот они поднимают первый раз, не получается, второй раз… пол дня пытались повесить колокол и безрезультатно. И тогда, Гусейнов повернулся к селянам, перекрестился  и сказал – «Православные, знать есть тут грешные». Площадь забурлила, и из толпы стали выталкивать вперед некоторых мужиков. А тогда знали за кем какие грехи водятся. Как только грешники покаялись, так сразу с Божией помощью и колокол повесили.

 Новая церковь вышла и торжественнее, чем старая Покровская. Новый храм стоял в людном месте, рядом купеческие дома, лавки, народный дом и площадь, на которой проводили ярмарки. Величественно возвышался храм над селом и был заметен издалека, особенно красивый вид открывался с пойменного берега реки Ахтубы.

В 1929 году церкви стали закрывать. Не миновала эта участь и Троицкий храм, после закрытия большевики превратили его в зернохранилище. Так в то время запомнилась Троицкая церковь Коронову Александру Алексеевичу 1925 г.р.: «Я тогда совсем маленький был. Лазили мы на колокольню. Всё нам тогда надо было. Поймают уши надерут, не поймают – убежим, и хорошо. Церковь очень большая была. С колокольни далеко всё видно было, аж дух замирал. В то время службы не велись, а в церкви был склад – хранили зерно». Особенно красивым был колокол. О нём поведала Родионова М.Ф.: «Когда отдали приказ рушить храм, нужно было для начала снять колокол. А люди все Бога боялись и не трогались с места. И тогда Васька (его фамилия не сохранилась в памяти людской), он храбрый был, ловкий, полез; упал парень и – насмерть. Тогда татарин полез, он снял колокол, тот полетел вниз. Этот мужчина потом долго болел и очень тяжело умирал, ужасы ему были».

Происходили эти события в 1933 году. «После снятия колокола храм долго не могли разрушить, даже тросы закидывали, - вспоминает Некрасова Анастасия Константиновна, 1926 г.р., ей в ту пору было всего 7 лет. Клавдия Петрова, жительница Средней Ахтубы, в 1933 году – 7 лет: «Все говорят: церковь ломают, церковь ломают! Не храм, а церковь тогда говорили. Мы побежали туда, еще нам говорят: уходите – кирпичи летят». В конце концов, в 1939 году, церковь была превращена в огромные груды кирпича. Целых 5 лет ломали и разбирали церковь. Из этого кирпича в поселке были вымощены улицы и построены дома. В настоящее время от Троицкого храма остались старые пожелтевшие снимки начала прошлого века, воспоминания стариков, а в областном архиве (ГАВО) хранятся метрические книги Троицкого храма с.Среднеахтубинского за 1895-1904, 1913, 1914 гг., исповедальные росписи, к сожалению, не сохранились.

 Здесь был Климент Ворошилов

Возле балки Большой в Средней Ахтубе, стоит маленький вытянутый дом, как бы согнувшийся под тяжелой черепичной крышей. Сейчас его и домом назвать тяжело, больше похож на сарай ушедший до половины в землю. Но когда-то этот дом принадлежал председателю исполнительного комитета Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов Ф.М.Орешкину (избран 30 ноября 1917 года). В один из зимних дней здесь останавливался Клим Ворошилов. Зимой 1918-1919 года, когда Царицын был окружен белогвардейцами, Средняя Ахтуба стала базой героической 10-й армии. Многие среднеахтубинцы мужественно сражались в полках легендарной Первой Конной армии Буденного, в прославленных дивизиях Азина, Худякова, Курышко. Мечтой внука Ф.М.Орешкина бывшего редактора среднеахтубинской районной газеты «Звезда» было увековечивание этого события в мемориальной табличке.

Памятник Степану Разину

В последнее время принято считать, что основателем поселка является С.Разин, хотя этому нет никаких доказательств, а архивные документы говорят о намного более позднем возникновении здесь поселка. Автором истории об основании Средней Ахтубы Степаном Разиным является Г.А.Генералов. Но надо отметить, что Генералов был секретарем местной партячейки РСДРП(б) с 1918 года. Этот человек непосредственно отвечал за агитацию и пропаганду в поселке, выпускал стенгазеты. Его задачей было доказать, что богатый ахтубинский поселок имеет пролетарское происхождение и его основателем является борец с царизмом Степан Разин. Надо отметить, что в статьях Генералова часто встречались нестыковки связанные в частности с революционными событиями, на которые обращали внимание современники. На что, он отвечал, что это было давно и он не совсем точно помнит все события. В Среднеахтубинской летописи у Г.А.Генералова об основании поселка говорится: «конюх купца Гарыкина дед Смолин Ларион Семёнович рассказывал-     Ладно, расскажу по преданиям, которые слышал от отца и деда. Наш корень пошёл с этой земли и многое знаю про родное село и что знаю, всё расскажу.

Основание нашему селу положил сам Степан Тимофеевич Разин. Было это весной, в мае, в тот год, когда он пробирался на Каспий, пошуровать персидских купчишек и ханов. Силушки у него было маловато - сот шесть казаков-удальцов. Попробовал он взять штурмом Царицынскую крепость. Не вышло! В Царицыне пушек и стрельцов хватало. Тогда он послал к воеводе своего верного товарища Ваську Уса с предложением, что он, Разин, уйдёт из-под Царицына, если воевода даст ему пороху и инструмент кузнечный и плотницкий. Видать, у воеводы боязнь была, что Разин осадит Царицын и заставит крепость сдаться. Он дал согласие Усу и вместе с ним отправил на подводах Разину всё, что он требовал.

Получив это, Разин поплыл в обход Царицынской крепости по нашей Ахтубе. В Безродном, а оно уже существовало, разинцы не останавливались. Весной в половодье плыть по Ахтубе легко, течение быстрое, Ахтуба была широкой и протекала на месте нынешней среднеахтубинской Нижней улице (Степана Разина), и до сих пор протока в её конце называется Старой Ахтубой. Приплыли разинцы сюда после обеда. Расположились на высоком месте, у Крутого яра. Здесь разбили свои шатры.

Пока готовили кашеварки ужин, Степан Тимофеевич поднялся на Крутой яр. Посмотрел вокруг. Неописуемая красота открылась перед ним. Внизу Ахтуба полноводная, как море, разлилась. За рекой займище с лесом дремучим. Посмотрел назад, на восток, а там матушка-степь широкая, привольная, майскими травами, как зелёным ковром, покрытая, для скота выпасы медовые. Спросите у своих дедов, как Крутой Яр в старину прозывался и они скажут: «Стенькиным» его звали.

Спустился Разин в шатёр и задумался. Под Царицыном к нему народишку прибыло: с Дона беднота казачья, с Волги беглые, с Ахтубы безродные. Народ смелый до отчаянности. Такие и нужны ему! В то же время есть раненые и больные. Есть и бабы-кашеварки. Подумал, обузой будут эти люди в неведомом морском походе. И решил Степан Тимофеевич оставить этих людей здесь. Места привольные, от царских воевод скрытые; пропитанием себя обеспечат, а рядом сосед надёжный - Безродный городок. Подумал и о том, что при возвращении из похода может своя станица и понадобится. Вызвал к себе атаман сотника Ивана, храброго казака, раненого в ногу. Рассказал о своей задумке и решении. Иван сразу на дыбки: «Зачем бросать меня, атаман, я в поход с тобой хочу». Но спорить с Разиным было трудно. В речах он был убедительным, а в глазах сидело что-то колдовское, взгляд пронзительный, всё насквозь видел. Умел убеждать, умел повелевать народом. Так получилось и с Иваном. Побрыкался он, побрыкался и согласился с Разиным.

Оставил Разин новосёлам ружья, сабли, пики, порох, свинец на пули, хлеб, соль и два лёгких челна, тогда они каргами назывались, а казённые многовёсельные лодки назывались каторгами. Простившись с остающимися, Степан Тимофеевич поплыл по Ахтубе и её ерикам на Чёрный яр. В половодье по ахтубинским ерикам можно плыть до самого Бузуна, который аж по самой Астрахани протекает.

После проводов оставшиеся выбрали своим атаманом Ивана. И стал атаманствовать на Ахтубе казак Иван, и было под его началом шесть казаков и пять баб. Горстка людей, а потом станица стала расти. Это было потом, года через два, когда Разин взял Царицын и пошёл походом на Москву, и особенно после разгрома разинских войск. Тогда уцелевшие казаки, кто из них знал, что оставлена Разиным на Ахтубе станица, и махнули сюда. Народ всё прибывал».

Мельницы Средней Ахтубы

До революции в Средней Ахтубе было 45 ветрянных мельниц и три паровых. До наших дней дожила одна паровая мельница Нестора Агаркова и жернова сгоревшей в 80-х годах прошлого века ветряной мельницы.Все мельницы нашего поселка находились на северной  и северо-западной окраине. Какое это было благородное сооружение не требующее ни мазута или дизельного топлива, ни угля, ни атомной энергии, а все работало на силе ветра и ни какого тебе дыма, никаких шлаков и ни каких вредных отходов. Вот как наши предки могли использовать природу на благо человека и не нанося природе никакого вреда.

В летнее время, когда была жара и тишина, то все ветряки стояли, да и работы в них было мало, так как мужики не собрали еще зерновой урожай. Подходила осень, мужик-хлебороб собирал зерновой урожай и начинались северные и северо-восточные устойчивые ветры и замахали ветряки крыльями.

Женская дорога жизни возле Средней Ахтубы

 Война невозможна без дорог. Это знали еще древние римляне, опутавшие Европу целой сетью превосходных каменных трактов. Количество и качество дорог – это то, что всегда учитывают военные стратеги. Когда-то Апиева дорога спасла Рим от внезапного нападения варваров, а Ладожская дорога жизни позволила продержаться блокадному Ленинграду.  По неизвестному стечению обстоятельств не получила широкой слав «Сталинградская дорога жизни» - единственная ниточка связывавшая в 1942-м город с тылом. Эта дорога проходит примерно в 3-х километрах от Средней Ахтубы. Дети часто бегают весной за железнодорожный переезд собирать степные тюльпаны. И только старики помнят о героическом прошлом этой колеи. Многие из них ее и строили, будучи тогда подростками. Летом и осенью 1941 года поволжские железные дороги в ходе осуществления масштабных эвакуационных и тактических перевозок начали терять маневренность. Создавалась угроза срыва бесперебойного снабжения фронта. Для улучшения стратегических, народохозяйственных, эвакуационных перевозок в конце сентября 1941 года советское правительство приняло решение о строительстве железной дороги Сталинград-Владимировка (ныне г.Ахтубинск) с паромной переправой через Волгу у Сталинграда. В начале ноября 1941-го началось сооружение новой ветки. Одна из строительниц этой колеи жительница нашего поселка А.Д.Малявина вспоминает: «Эту дорогу от Сталинграда до Астрахани строили селами: от 15 разъезда до переправы на Рынок вели жители п.Куйбышева, Первомайского и Буденного. И построили быстро». Основными строителями были женщины, девушки и подростки, поэтому создававшуюся магистраль называли тогда «женской дорогой». Делались насыпи промозглыми осенними днями, в продуваемой всеми ветрами степи укладывались рельсы и шпалы. При острой нехватке механизмов главными инструментами были лопаты, ломы и кувалды. И, тем не менее, ответсвенное задание товарища Сталина было выполнено в рекордный срок – 2 месяца. Один из следов того ударного труда находится под насыпью въезда на переезд со стороны Средней Ахтубы – бетонная труба для отведения воды. Она была изготовлена прямо на месте и внутри нее даже осталась деревянная опалубка. За 2 месяца было проложено 180 км железной дороги. 27 декабря 1941 года по новой магистрали проследовал первый поезд. А вот для чго строили эту дорогу, у стариков есть своя версия, кардинально отличающаяся от официальной. Старожилы уверяют – Сталин боялся, что в войну на стороне Германии вступит Иран. В случае такой агрессии Иосиф Виссарионович собирался перебросить миллионную армию к берегам Каспия. Для этого и стали строить железную дорогу. И как только колея была проложена, Иран решил не связываться с Советской Армией, которая в любой момент могла оказаться у его границ. Но точно известно, что тогда никто не предполагал, какую роль эта дорога сыграет в битве за Сталинград. В то время, често говоря, никто и не верил, что враг дойдет до Волги. Но 15 июля 1942 года на территории области появились передовые части немцев. Их темп продвижения к Сталинграду составлял 30 км в сутки. В это время 100 тысяч человек гражданского населения было эвакуировано по «женской дороге», по этой же магистрали ежесуточно перевозилось 600 вагонов с людьми и эвакогрузами. Когда 23 августа 1942 года ударная группировка фашистов вырвалась к Волге близ северной окраины Сталинграда, в районе Латошинка, Акатовка, Рынок – Ростовско, Московское и Саратовское направления железной дороги оказались отрезанными от Сталинграда. Единственной артерией, питавшей город провиантом и оружием, стала недавно построенная железнодорожная колея Паромная – Владимировка, прозванная «Сталинградской дорогой жизни». За время боев на Волге по этой магистрали было доставлено грузов в три раза больше, чем до втрожения немцев в нашу область.